Майкл Крайтон - Стрела времени (фрагмент)

Наиболее употребительные:

Слова TOP 2500

Неправ. глаголы 135

Фразовые глаголы 170

А также:

Разговорный язык

Редуцирован. формы

Англо-русские тексты

Timeline

Michael Crichton

Стрела времени

Майкл Крайтон

For Taylor

Посвящается Тэйлору

“All the great empires of the future will be empires of the mind.”

WINSTON CHURCHILL, 1953

Все великие империи будущего будут империями духа.

Уинстон Черчилль, 1953 г.

“If you don't know history, you don't know anything.”

EDWARD JOHNSTON, 1990

Если вы не знаете истории, то не знаете ничего.

Эдвард Джонстон, 1990 г.

“I'm not interested in the future. I'm interested in the future of the future.”

ROBERT DONIGER, 1996

Меня не интересует будущее. Я интересуюсь будущим будущего.

Роберт Дониджер, 1996 г.

Анонс

«Стрела времени» уносит нас в мир невообразимых тревог и опасностей — во Францию периода Столетней войны. Герои книги — группа археологов, которые при помощи сверхсовременных квантовых технологий переносятся из нынешней действительности в огненное время Средневековья, время, полное чудовищной жестокости и немыслимых страданий, время подвигов и любви. Чужие среди чужих, они оказались в центре кровавой схватки, и только им дано раскрыть секрет подземного хода и этим предопределить падение осажденной крепости...

Это вымышленная история. Сюжет в целом, равно как события, описанные в романе, его действующие лица и места действия являются порождением фантазии автора или же используются условно. Любое возможное совпадение с реально существующими людьми, компаниями или событиями, имевшими место в реальности, является случайным.

CORAZON

КОРАСОН

He should never have taken that shortcut.

Не нужно было пытаться срезать дорогу.

Dan Baker winced as his new Mercedes S500 sedan bounced down the dirt road, heading deeper into the Navajo reservation in northern Arizona. Around them, the landscape was increasingly desolate: distant red mesas to the east, flat desert stretching away in the west. They had passed a village half an hour earlier—dusty houses, a church and a small school, huddled against a cliff—but since then, they'd seen nothing at all, not even a fence. Just empty red desert.

Дэн Бэйкер вздрогнул, когда его новенький седан «Мерседес S500» подпрыгнул на грунтовой дороге, уходившей в глубь резервации индейцев-навахо в Северной Аризоне. Окружающий пейзаж приобретал все больше черт пустыни: вдали на востоке краснели месас [Mesa (исп.) — плоскогорье, плато. (Здесь и далее, за исключением оговоренных случаев, — прим. перев.)], на запад, сколько хватало глаз, простиралась плоская выжженная равнина. Получасом ранее они миновали деревню — пыльные дома, церковь и маленькая школа, прижавшиеся к голой скале, — но с тех пор не видели вообще ничего. Только безжизненную красную пустыню.

They hadn't seen another car for an hour. Now it was noon, the sun glaring down at them. Baker, a forty-year-old building contractor in Phoenix, was beginning to feel uneasy. Especially since his wife, an architect, was one of those artistic people who wasn't practical about things like gas and water. His tank was half-empty. And the car was starting to run hot.

В течение часа они не встретили ни одного автомобиля. Наступил полдень, и солнце взирало на них прямо из зенита. Бэйкер, сорокалетний подрядчик-строитель из Финикса, начал ощущать себя неуютно. Тем более что его жена, архитектор, была одной из тех артистических натур, которые никогда не думают о таких прозаических вещах, как бензин и вода. Бак его автомобиля был наполовину пуст. А мотор понемногу начал перегреваться.

“Liz,” he said, “are you sure this is the way?”

Sitting beside him, his wife was bent over the map, tracing the route with her finger. “It has to be,” she said. “The guidebook said four miles beyond the Corazon Canyon turnoff.”

— Лиз, — обратился он к жене, — ты уверена, что мы едем правильно?

Сидевшая рядом с ним жена водила пальцем по карте, прослеживая маршрут.

— Это должна быть та самая дорога, — ответила она. — В путеводителе сказано, что нужно проехать четыре мили после поворота на Корасoн-каньон.

“But we passed Corazon Canyon twenty minutes ago. We must have missed it.”

“How could we miss a trading post?” she said.

— Но мы проехали Корасон-каньон двадцать минут назад. Мы, вероятно, не заметили его и проскочили мимо.

— Как мы могли не заметить здание фактории? — осведомилась жена.

“I don't know.” Baker stared at the road ahead. “But there's nothing out here. Are you sure you want to do this? I mean, we can get great Navajo rugs in Sedona. They sell all kinds of rugs in Sedona.”

“Sedona,” she sniffed, “is not authentic.”

— Не знаю. — Бэйкер не отрывал взгляда от дороги. — Но здесь нет ничего. Ты уверена, что действительно хочешь попасть туда? Я имею в виду, что мы можем найти знаменитые ковры навахо в Сидоне. В Сидоне продаются любые ковры.

— В Сидоне нет подлинных изделий, — фыркнула она.

“Of course it's authentic, honey. A rug is a rug.”

“Weaving.”

“Okay.” He sighed. “A weaving.”

— Конечно же, они подлинные, дорогая. Ковер это и есть ковер.

— Плетеный.

— Ладно, — вздохнул он, — плетеный.

“And no, it's not the same,” she said. “Those Sedona stores carry tourist junk—they're acrylic, not wool. I want the weavings that they sell on the reservation. And supposedly the trading post has an old Sandpainting weaving from the twenties, by Hosteen Klah. And I want it.”

— А это не одно и то же, — продолжала Лиз. — Магазины Сидоны набиты барахлом для туристов, и ковры там акриловые, а не шерстяные. Я хочу настоящий плетеный ковер, а они продают их только в резервации. А может быть, в фактории найдется старый «сэндпейнтинг» из тех, которые начиная с двадцатых годов плетет Хостин Клах. И я хочу его.

“Okay, Liz.” Personally, Baker didn't see why they needed another Navajo rug—weaving—anyway. They already had two dozen. She had them all over the house. And packed away in closets, too.

— Хорошо, Лиз. — Бэйкер вообще не мог понять, зачем им еще один плетеный ковер работы навахо У них и так уже было две дюжины. Лиз разложила их по всему дому. И еще несколько штук спрятала в шкафах.

They drove on in silence. The road ahead shimmered in the heat, so it looked like a silver lake. And there were mirages, houses or people rising up on the road, but always when you came closer, there was nothing there.

Dan Baker sighed again. “We must've passed it.”

Дальше они ехали в молчании. Дорогу впереди покрывала мерцающая горячая дымка, из-за которой казалось, что машина вот-вот нырнет в серебряное озеро. А еще на дороге и вдоль нее появлялись миражи, изображавшие здания или людей, но они неизменно исчезали, стоило подъехать поближе.

Дэн Бэйкер снова вздохнул.

— Наверно, мы все-таки проскочили мимо.

“Let's give it a few more miles,” his wife said.

“How many more?”

“I don't know. A few more.”

“How many, Liz? Let's decide how far we'll go with this thing.”

— Давай проедем еще несколько миль, — предложила она.

— Сколько конкретно?

— Не знаю Еще несколько.

— Сколько, Лиз? Давай решим, насколько далеко мы зайдем в поисках этой штуки

“Ten more minutes,” she said.

“Okay,” he said, “ten minutes.”

— Еще десять минут, — предложила она.

— Ладно, — согласился Дэн, — десять минут.

He was looking at his gas gauge when Liz threw her hand to her mouth and said, “Dan!” Baker turned back to the road just in time to see a shape flash by—a man, in brown, at the side of the road—and hear a loud thump from the side of the car.

Он взглянул на указатель топлива, и в это мгновение Лиз резким движением закрыла рот рукой и воскликнула:

— Дэн!

Бэйкер вновь уставился на дорогу. Как раз вовремя, чтобы увидеть промелькнувшую фигуру — человек в коричневому обочины — и услышать громкий удар с той же стороны.

“Oh my God!” she said. “We hit him!”

“What?”

“We hit that guy.”

— О боже! — воскликнула она. — Мы сшибли его!

— Что?

— Мы сшибли этого парня.

“No, we didn't. We hit a pothole.”

In the rearview mirror, Baker could see the man still standing at the side of the road. A figure in brown, rapidly disappearing in the dust cloud behind the car as they drove away.

“We couldn't have hit him,” Baker said. “He's still standing.”

— Ничего подобного. Мы наскочили на выбоину.

В зеркале заднего вида Бэйкер видел, что человек все так же стоит на обочине. Но автомобиль двигался дальше, и фигура в коричневом быстро тонула в облаке пыли.

— Мы не могли сбить его, — сказал Бэйкер. — Он все еще стоит.

“Dan. We hit him. I saw it.”

“I don't think so, honey.”

— Дэн. Мы задели его. Я видела это собственными глазами.

— Я так не думаю, дорогая.

Baker looked again in the rearview mirror. But now he saw nothing except the cloud of dust behind the car.

“We better go back,” she said.

“Why?”

Бэйкер снова взглянул в зеркало заднего вида. Но теперь в нем не было видно ничего, кроме облака пыли позади автомобиля.

— Будет лучше, если мы вернемся, — сказала жена.

— Почему?

Baker was pretty sure that his wife was wrong and that they hadn't hit the man on the road. But if they had hit him, and if he was even slightly injured—just a head cut, a scratch—then it was going to mean a very long delay in their trip. They'd never get to Phoenix by nightfall. Anybody out here was undoubtedly a Navajo; they'd have to take him to a hospital, or at least to the nearest big town, which was Gallup, and that was out of their way—

Бэйкер был почти уверен в том, что его жена ошибается и они не задели человека, стоявшего около дороги. Но если они все же зацепили его, — пусть он даже получил самую легкую травму: ушиб головы или царапину, — это будет означать очень серьезную задержку в их поездке. Они, конечно, не смогут дотемна добраться до Финикса. Любой, кто мог встретиться в этих местах, без всякого сомнения, был индейцем-навахо, а они должны были доставить его в больницу или по крайней мере в ближайший крупный город. Это был Галлап, куда они совершенно не намеревались ехать...

“I thought you wanted to go back,” she said.

“I do.”

“Then let's go back.”

“I just don't want any problems, Liz.”

— Мне казалось, что ты хочешь вернуться.

— Хочу.

— Тогда давай вернемся.

— Я просто не хочу никаких проблем, Лиз.

“Dan. I don't believe this.”

He sighed, and slowed the car. “Okay, I'm turning. I'm turning.”

And he turned around, being careful not to get stuck in the red sand at the side of the road, and headed back the way they had come.

— Дэн, я не верю тебе.

Он вздохнул и затормозил.

— Ладно, я разворачиваюсь. Разворачиваюсь.

Он осторожно, стараясь не попасть в красный песок по сторонам дороги, где можно было бы застрять, развернул машину и направился обратно по той самой дороге, по которой они приехали сюда.

“Oh Jesus.”

Baker pulled over, and jumped out into the dust cloud of his own car. He gasped as he felt the blast of heat on his face and body. It must be 120 degrees out here, he thought.

— О, Иисусе.

Бэйкер резко нажал на тормоз и выскочил в облако пыли, поднятое его собственным автомобилем. От жары, почти физически ударившей ему в лицо и моментально забравшейся под одежду, он задохнулся. «Должно быть, все 120 градусов [Примерно 49 °С]», — подумал он.

As the dust cleared, he saw the man lying at the side of the road, trying to raise himself up on his elbow. The guy was shaky, about seventy, balding and bearded. His skin was pale; he didn't look Navajo. His brown clothes were fashioned into long robes. Maybe he's a priest, Baker thought.

“Are you all right?” Baker said as he helped the man to sit up on the dirt road.

Когда пыль улеглась, он разглядел лежавшего на обочине человека. Тот пытался приподняться, опираясь на локоть. Парню, если его можно так назвать, было лет семьдесят, он был бородатым, имел заметную лысину и весь дрожал. Кожа у него была бледной, и он совсем не походил на навахо. Коричневая одежда смахивала на длинный халат. «Может быть, он священник», — подумал Бэйкер.

— С вами все в порядке? — спросил Бэйкер, помогая человеку принять сидячее положение на пыльной дороге.

The old man coughed. “Yeah. I'm all right.”

“Do you want to stand up?” he said. He was relieved not to see any blood.

Старик закашлялся.

— Да, со мной все нормально.

— Вы не хотите подняться? — Бэйкер испытывал большое облегчение, так как не видел у старика никаких следов крови.

“In a minute.”

Baker looked around. “Where's your car?” he said.

— Подождите минуту.

Бэйкер осмотрелся.

— Где ваш автомобиль? — поинтересовался он.

The man coughed again. Head hanging limply, he stared at the dirt road.

“Dan, I think he's hurt,” his wife said.

“Yeah,” Baker said.

Человек снова закашлялся. С трудом подняв голову на слабой шее, он окинул взглядом пыльную проселочную дорогу.

— Дэн, мне кажется, что он травмирован, — сказала Лиз из автомобиля.

— Похоже, — согласился Бэйкер.

The old guy certainly seemed to be confused. Baker looked around again: there was nothing but flat desert in all directions, stretching away into shimmering haze.

No car. Nothing.

“How'd he get out here?” Baker said.

Старикан вроде бы совершенно ничего не соображал. Бэйкер снова огляделся кругом: со всех сторон простиралась плоская пустыня, сливавшаяся на недалеком горизонте с мерцающим туманом.

Никакого автомобиля. Ничего.

— Интересно, как он сюда попал? — проговорил вслух Бэйкер.

“Come on,” Liz said, “we have to take him to a hospital.”

Baker put his hands under the man's armpits and helped the old guy to his feet. The man's clothes were heavy, made of a material like felt, but he wasn't sweating in the heat. In fact, his body felt cool, almost cold.

— Вот что, — заявила Лиз, — мы должны отвезти его в больницу.

Бэйкер подхватил незнакомца под мышки и помог ему подняться на ноги. Одежда человека была тяжелой, сделанной из какого-то материала, напоминавшего войлок, но старик не потел от жары. Больше того, его тело показалось при прикосновении прохладным, почти холодным.

The old guy leaned heavily on Baker as they crossed the road. Liz opened the back door. The old man said, “I can walk. I can talk.”

“Okay. Fine.” Baker eased him into the back seat.

Пока они пересекали дорогу, старикан тяжело навалился на Бэйкера. Лиз открыла заднюю дверцу.

— Я могу идти, — с трудом выговорил старик, — могу говорить.

— Вот и прекрасно, — похвалил Бэйкер, помогая ему устроиться на заднем сиденье.

The man lay down on the leather, curling into a fetal position. Underneath his robes, he was wearing ordinary clothes: jeans, a checked shirt, Nikes. He closed the door, and Liz got back in the front seat. Baker hesitated, remaining outside in the heat. How was it possible the old guy was out here all alone? Wearing all those clothes and not sweating?

It was as if he had just stepped out of a car.

Человек лег на кожаное сиденье, скорчившись в позе эмбриона. Под своим халатом он носил обычную одежду: джинсы, клетчатую рубашку. Дверь за собой он закрыл, и Лиз вернулась на переднее сиденье. Бэйкер растерянно топтался около машины на жаре. Каким образом старикан мог оказаться здесь в полном одиночестве? Как он мог не вспотеть в своем одеянии?

Можно было подумать, что он только что вышел из автомобиля.

So maybe he'd been driving, Baker thought. Maybe he'd fallen asleep. Maybe his car had gone off the road and he'd had an accident. Maybe there was someone else still trapped in the car.

He heard the old guy muttering, “Left it, heft it. Go back now, get it now, and how.”

«Возможно, он сидел за рулем, — подумал Бэйкер. — Возможно, он заснул. Возможно, его автомобиль сбился с дороги и попал в аварию. Возможно, в автомобиле находился кто-то еще, и этот кто-то угнал машину...»

Он услышал, что старикан бормочет:

— Оставить и взвесить. Потом вернуться, сразу же разобраться, как...

Baker crossed the road to have a look. He stepped over a very large pothole, considered showing it to his wife, then decided not to.

Off the road, he didn't see any tire tracks, but he saw clearly the old man's footprints in the sand. The footprints ran back from the road into the desert. Thirty yards away, Baker saw the rim of an arroyo, a ravine cut into the landscape. The footprints seemed to come from there.

Бэйкер пересек дорогу, чтобы взглянуть на то место, где недавно находился странный человек. Он переступил через очень большую выбоину, подумал было, что ее стоит показать жене, но потом решил не делать этого.

Рядом с дорогой он не увидел никаких следов шин, зато ясно разглядел отчетливые следы старика на песке. Следы уходили от дороги в пустыню. На расстоянии примерно тридцать ярдов Бэйкер заметил сухое русло, небольшой овраг, уходивший вдаль. Следы, казалось, шли оттуда.

So he followed the footsteps back to the arroyo, stood at the edge, and looked down into it. There was no car. He saw nothing but a snake, slithering away from him among the rocks. He shivered.

Он пошел по следам до оврага, постоял на краю и заглянул вниз. Там не было никакого автомобиля. Он увидел только змею, скользившую меж камней подальше от него, и содрогнулся.

Something white caught his eye, glinting in the sunlight a few feet down the slope. Baker scrambled down for a better look. It was a piece of white ceramic about an inch square. It looked like an electrical insulator. Baker picked it up, and was surprised to find it was cool to the touch. Maybe it was one of those new materials that didn't absorb heat.

В нескольких футах от его ног, внизу, на солнце ярко сверкнуло что-то белое. Бэйкер, старательно балансируя на каменистом склоне, спустился, чтобы взглянуть вблизи. Предмет оказался кусочком белой керамики, размером примерно с квадратный дюйм, похожим на электрический изолятор. Бэйкер поднял его и с удивлением обнаружил, что квадратик оказался прохладным на ощупь. Вероятно, это был один из тех новых материалов, которые не поглощают тепла.

Looking closely at the ceramic, he saw the letters ITC stamped on one edge. And there was a kind of button, recessed in the side. He wondered what would happen if he pushed the button. Standing in the heat, with big boulders all around him, he pushed it.

Nothing happened.

Поднеся пластинку к глазам, он увидел, что с одной стороны отпечатаны буквы МТК. А с боку имелась своеобразная кнопка, утопленная в материале. Он спросил себя, что может случиться, если он нажмет кнопку Стоя на жаре, окруженный огромными валунами, он надавил на нее.

Ничего не произошло.

He pushed it again. Again nothing.

Baker climbed out of the ravine and went back to the car. The old guy was sleeping, snoring loudly. Liz was looking at the maps. “Nearest big town is Gallup.”

Baker started the engine. “Gallup it is.”

Он нажал еще раз. Опять ничего.

Бэйкер выбрался из оврага и вернулся к автомобилю. Старикан спал и громко храпел. Лиз изучала карту.

— Ближайший крупный город — Галлап.

— Галлап, — согласился Бэйкер, включая двигатель.

Back on the main highway, they made better time, heading south to Gallup. The old guy was still sleeping. Liz looked at him and said, “Dan...”

“What?”

Выбравшись с рекордным временем обратно на главное шоссе, они направились на юг, в Галлап. Старик все еще спал. Лиз посмотрела на него и негромко окликнула мужа:

— Дэн...

— Что?

“You see his hands?”

“What about them?”

“The fingertips.”

— Ты видел его руки?

— А что с ними?

— Кончики пальцев.

Baker looked away from the road, glanced quickly into the back seat. The old guy's fingertips were red to the second knuckle. “So? He's sunburned.”

“Just on the tips? Why not the whole hand?”

Baker shrugged.

Бэйкер оторвал взгляд от дороги и, быстро повернувшись, взглянул на пассажира. Кончики пальцев у старикана были «красными — вернее, две первых фаланги.

— Ну и что? Он просто обгорел на солнце.

— Только до середины пальцев? А почему не вся кисть?

Бэйкер пожал плечами.

“His fingers weren't like that before,” she said. “They weren't red when we picked him up.”

“Honey, you probably just didn't notice them.”

— Раньше его пальцы такими не были, — продолжала Лиз. — Когда мы его подобрали, они не были красными.

— Дорогая, скорее всего ты просто не заметила этого.

“I did notice, because he had a manicure. And I thought it was interesting that some old guy in the desert would have a manicure.”

“Uh-huh.” Baker glanced at his watch. He wondered how long they would have to stay at the hospital in Gallup. Hours, probably.

— Я заметила, потому что обратила внимание: у него маникюр. И я подумала: это очень любопытно, что посреди пустыни вдруг оказался какой-то старикашка с маникюром.

— О-хо-хо... — жалобно простонал Бэйкер, поглядев на часы. Сколько времени им придется потратить в больнице в Галлапе? Вероятно, несколько часов.

He sighed.

The road continued straight ahead.

Он вздохнул на сей раз молча.

Дорога идеально прямой лентой разворачивалась впереди.

Halfway to Gallup, the old guy woke up. He coughed and said, “Are we there? Are we where?”

“How are you feeling?” Liz said.

На полпути к Галлапу старикан проснулся. Он закашлялся, а потом невнятно произнес хриплым голосом:

— Мы находимся здесь? Мы находимся хоть где-нибудь?

— Как вы себя чувствуете? — спросила Лиз.

“Feeling? I'm reeling. Fine, just fine.”

“What's your name?” Liz said.

— Чувствую? Я закручиваюсь. Прекрасно. Просто прекрасно.

— Как вас зовут? — продолжила Лиз.

The man blinked at her. “The quondam phone made me roam.”

“But what's your name?”

Человек недоуменно заморгал, глядя на нее.

— Квазителефон выгнал меня вон.

— Но как вас зовут?

The man said, “Name same, blame game.”

Baker said, “He's rhyming everything.”

She said, “I noticed, Dan.”

— Прежнее имя, в грешных играх с ними, — ответил человек.

— Он все рифмует, — заметил Бэйкер.

— Я обратила на это внимание, Дэн.

“I saw a TV show on this,” Baker said. “Rhyming means he's schizophrenic.”

“Rhyming is timing,” the old man said. And then he began to sing loudly, almost shouting to the tune of the old John Denver song:

— Я видел телепередачу об этом, — сказал Бэйкер. — Стремление рифмовать означает, что он шизофреник.

— Рифмоплет ведет расчет, — заявил старик.

А потом он вдруг запел, громко, почти крича на мотив старой песни Джона Денвера:

“Quondam phone, makes me roam,

to the place I belong,

old Black Rocky, country byway,

quondam phone, it's on roam.”

“Oh boy,” Baker said.

Квазителефон выгнал меня вон, в места, где я был рожден, в старый Блэк-Роки-каньон, на тихих задворках страны, где были мы все рождены, квазителефон просто вышел вон!

— Вот это да! — восхитился Бэйкер.

“Sir,” Liz said again, “can you tell me your name?”

“Niobium may cause opprobrium. Hairy singularities don't permit parities.”

Baker sighed. “Honey, this guy is nuts.”

— Сэр, — снова обратилась к пассажиру Лиз, — вы можете назвать мне ваше имя?

— Ниобий для худших условий. Волосатые сингулярности препятствуют паритетности.

— Дорогая, у этого парня неладно с мозгами, — вздохнул Бэйкер.

“A nut by any other name would smell like feet.”

But his wife wouldn't give up. “Sir? Do you know your name?”

— Если неладно с мозгами, то воняет, как будто ногами, — подхватил старик.

Но Лиз отказывалась сдаться.

— Сэр, вы знаете свое имя?

“Call Gordon,” the man said, shouting now. “Call Gordon, call Stanley. Keep in the family.”

“But, sir—”

— Позвоните Гордону! — ответил человек; теперь он уже кричал. — Позвоните Гордону Стэнли, позвоните! Семейство в целости держите!

— Но, сэр...

“Liz,” Baker said, “leave him alone. Let him settle down, okay? We still have a long drive.”

Bellowing, the old man sang:

“To the place I belong, old black magic, it's so tragic, country foam, makes me groan.”

And immediately, he started to sing it again.

— Лиз, — вмешался Бэйкер, — оставь его. Пусть он успокоится, ладно? Нам еще далеко ехать.

Старик вдруг взревел:

В места, где я был рожден, черное колдовство, трагичное существо, пеной весь мир покрыт, от этого стон стоит!

И немедленно начал сначала.

“How much farther?” Liz said.

“Don't ask.”

— И что дальше? — спросила Лиз.

— Не спрашивай.

He telephoned ahead, so when he pulled the Mercedes under the red-and-cream-colored portico of the McKinley Hospital Trauma Unit, the orderlies were waiting there with a gurney. The old man remained passive as they eased him onto the gurney, but as soon as they began to strap him down, he became agitated, shouting,

“Unhand me, unband me!”

Бэйкер позвонил с дороги, поэтому, когда «Мерседес» въехал под окрашенный в красный и кремовый цвета портик травматологического отделения больницы МакКинли, там уже дожидались санитары с каталкой. Старик вел себя пассивно, пока его укладывали на каталку, но, как только его стали привязывать к ней, он разволновался и поднял крик:

— Отпустите меня, отвяжите меня!

“It's for your own safety, sir,” one orderly said.

“So you say, out of my way! Safety is the last refuge of the scoundrel!”

— Это ради вашей собственной безопасности, сэр, — сказал один из санитаров.

— Замолчите, прочь пойдите! Вы опасностью грозите, негодяи и мерзавцы, обмануть меня хотите!

Baker was impressed by the way the orderlies handled the guy, gently but still firmly, strapping him down. He was equally impressed by the petite dark-haired woman in a white coat who fell into step with them.

На Бэйкера произвело впечатление то, как санитары обошлись с «парнем», мягко, но тем не менее все же связав его. Не меньшее впечатление произвела на него и миниатюрная темноволосая женщина в белом халате, вышедшая навстречу им на лестницу.

“I'm Beverly Tsosie,” she said, shaking hands with them. “I'm the physician on call.” She was very calm, even though the man on the gurney continued to yell as they wheeled him into the trauma center. “Quondam phone, makes me roam...”

— Я Беверли Цоси, — представилась она, протягивая Руку, — дежурный врач.

Она оставалась совершенно спокойной, несмотря на то что человек на коляске продолжал вопить, пока его везли:

— Квазителефон выгнал меня вон...

Everybody in the waiting room was looking at him. Baker saw a young kid of ten or eleven, his arm in a sling, sitting in a chair with his mother, watching the old man curiously. The kid whispered something to his mother.

Все находившиеся в приемном покое уставились на него. Бэйкер увидел мальчика лет десяти или одиннадцати с рукой на перевязи; он сидел на стуле рядом с матерью и с любопытством наблюдал за стариком, шепча что-то на ухо матери.

The old guy sang, “To the plaaaaace I belongggg...”

Dr. Tsosie said, “How long has he been this way?”

Старикан пел:

— В меееестаааа, где я быыыыл роооождеооон...

— И как долго он находится в таком состоянии? — спросила доктор Цоси.

“From the beginning. Ever since we picked him up.”

“Except when he was sleeping,” Liz said.

“Was he ever unconscious?”

“No.”

— С самого начала. С тех самых пор, как мы его подобрали.

— Не считая времени, пока он спал, — уточнила Лиз.

— Он терял сознание?

— Нет.

“Any nausea, vomiting?”

“No.”

“And you found him where? Out past Corazon Canyon?”

— Была тошнота, рвота?

— Нет.

— И где же вы нашли его? В районе Корасон-каньона?

“About five, ten miles beyond.”

“Not much out there,” she said.

“You know it?” Baker said.

“I grew up around there.” She smiled slightly. “Chinle.”

— Приблизительно в пяти-десяти милях дальше.

— Там, пожалуй, ничего нет, — сказала врач.

— Вы знаете эти места? — удивился Бэйкер.

— Я там выросла. — Она чуть заметно улыбнулась.

They wheeled the old man, still shouting, through a swinging door. Dr. Tsosie said, “If you'll wait here, I'll get back to you as soon as I know something. It'll probably be a while. You might want to go get lunch.”

Старика ввезли через распахивающиеся на обе стороны двери; он все так же продолжал выкрикивать рифмованную бессмыслицу.

— Если вы подождете здесь, то я вернусь к вам, как только что-то узнаю. Это, вероятно, потребует времени. Вы могли бы тем временем поесть.

Beverly Tsosie had a staff position at University Hospital in Albuquerque, but lately she'd been coming to Gallup two days a week to be with her elderly grandmother, and on those days she worked a shift in the McKinley Trauma Unit to make extra money. She liked McKinley, with its modern exterior painted in bold red and cream stripes. The hospital was really dedicated to the community. And she liked Gallup, a smaller town than Albuquerque, and a place where she felt more comfortable with a tribal background.

Беверли Цоси имела постоянную работу в Университетской клинике Альбукерке, но в последнее время каждую неделю на два дня приезжала в Галлап, чтобы ухаживать за престарелой бабушкой, и в эти дни ради дополнительного заработка дежурила подменным врачом в травматологическом отделении больницы МакКинли. Ей нравилась больница МакКинли, смело окрашенная ярко-красными и кремовыми полосами. Больница вела большую работу на благо местной общины. А Беверли любила Галлап; этот город был куда меньше, чем Альбукерке, и к тому же здесь, в местах обитания своих предков, она чувствовала себя гораздо лучше.

Most days, the Trauma Unit was pretty quiet. So the arrival of this old man, agitated and shouting, was causing a lot of commotion. She pushed through the curtains into the cubicle, where the orderlies had already stripped off the brown felt robes and removed his Nikes. But the old man was still struggling, fighting them, so they had to leave him strapped down. They were cutting his jeans and the plaid shirt away.

Как правило, в травматологическом отделении было довольно тихо. И поэтому появление этого взвинченного крикливого старика вызвало изрядные волнения. Откинув занавеску, Беверли вошла в бокс, где санитары уже успели снять с больного его коричневый войлочный халат или плащ. Но старик сопротивлялся, и санитары были вынуждены оставить его связанным. Его джинсы и клетчатую рубашку пришлось разрезать.

Nancy Hood, the senior unit nurse, said it didn't matter because his shirt had a big defect anyway; across the pocket there ran a jagged line where the pattern didn't match. “He already tore it and sewed it back together. You ask me, pretty lousy job, too.”

Нэнси Худ, старшая медсестра отделения, сказала, что это не имело никакого значения, потому что его рубашка все равно была непоправимо испорчена: на кармане была пришита бесформенная заплата из другого материала.

— Он когда-то порвал рубашку и пришил сюда этот клок. Если вас интересует мое мнение, это была никудышная работа.

“No,” said one of the orderlies, holding up the shirt. “It's never been sewn together, it's all one piece of cloth. Weird, the pattern doesn't line up because one side is bigger than the other...”

— Нет, — возразил один из санитаров, разглядывая рубашку. — Сюда ничего не пришивалось, это один кусок ткани. Очень странно, но кусок не подходит потому, что одна сторона у него куда больше другой...

“Whatever, he won't miss it,” Nancy Hood said, and tossed it on the floor. She turned to Tsosie. “You want to try and examine him?”

— Так или иначе, но он этого не заметит, — констатировала Нэнси Худ, бросив погубленную рубашку на пол. — Вы хотите попытаться обследовать его? — обратилась она к Цоси.

The man was far too wild. “Not yet. Let's get an IV in each arm. And go through his pockets. See if he's got any identification at all. If he doesn't, take his fingerprints and fax them to D. C.; maybe he'll show up on a database there.”

Больной продолжал реагировать довольно буйно.

— Пока нет. Давайте поставим ему капельницы в обе руки. И осмотрите его карманы. Проверьте, нет ли у него хоть каких-нибудь документов. Если ничего не окажется, снимите у него отпечатки пальцев и отправьте факсом в Вашингтон — вдруг там его смогут идентифицировать по базе данных.

Twenty minutes later, Beverly Tsosie was examining a kid who had broken his arm sliding into third. He was a bespectacled, nerdy-looking kid, and he seemed almost proud of his sports injury.

Спустя двадцать минут Беверли Цоси уже занималась с мальчиком, сломавшим руку, поскользнувшись во время перебежки на третью базу при игре в бейсбол. Этот ребенок в очках казался несколько туповатым, но явно гордился своей спортивной травмой.

Nancy Hood came over and said, “We searched the John Doe.”

“And?”

“Nothing helpful. No wallet, no credit cards, no keys. The only thing he had on him was this.” She gave Beverly a folded piece of paper. It looked like a computer printout, and showed an odd pattern of dots in a gridlike pattern. At the bottom was written “mon. ste. mere.”

— Мы обыскали вещи этого Джона Доу [Джон Доу — условное наименование лица мужского пола, чье имя неизвестно или по тем или иным причинам не оглашается; имярек], — сообщила, открыв дверь, Нэнси Худ.

— И что же?

— Ничего полезного. Ни бумажника, ни кредитных карточек, ни ключей. Вот единственная вещь, которая у него оказалась. — Она протянула Беверли свернутый клочок бумаги. Он напоминал обрывок компьютерной распечатки, где было изображено множество непонятным образом расположенных точек на координатной сетке. Внизу было написано «мон... Ste... mere».

“‘Monstemere?’ Does that mean anything to you?”

Hood shook her head. “You ask me, he's psychotic.”

Beverly Tsosie said, “Well, I can't sedate him until we know what's going on in his head. Better get skull films to rule out trauma and hematoma.”

— «Мон... ste... mere»?.. — задумчиво произнесла Беверли. — Вам это что-нибудь говорит?

Худ помотала головой.

— Если вас интересует мое мнение, то он псих.

— Все равно я не могу давать ему транквилизаторы, пока мы не узнаем, что у него с головой. Так что лучше организуйте ему снимки черепа, чтобы исключить травмы и гематомы, — сказала Беверли Цоси.

“Radiology's being remodeled, remember, Bev? X rays'll take forever. Why don't you do an MRI? Scan total body, you have it all.”

“Order it,” Tsosie said.

Nancy Hood turned to leave. “Oh, and surprise, surprise. Jimmy is here, from the police.”

— Вы же помните, Бев, что рентгеновское исследование может внести изменения в его состояние? Действие Х-лучей не проходит бесследно. Почему бы вам не провести магниторезонансное исследование? Так вы сможете осмотреть все его тело.

— Распорядитесь об этом, — согласилась Цоси.

Нэнси Худ повернулась, чтобы выйти, но вдруг воскликнула:

— Представляете, какая неожиданность? Приехал Джимми из полиции.

Dan Baker was restless. Just as he predicted, they'd had to spend hours sitting around the waiting room of McKinley Hospital. After they got lunch—burritos in red chile sauce—they had come back to see a policeman in the parking lot, looking over their car, running his hand along the side door panel. Just seeing him gave Baker a chill. He thought of going over to the cop but decided not to. Instead, they returned to the waiting room. He called his daughter and said they'd be late; in fact, they might not even get to Phoenix until tomorrow.

Дэн Бэйкер волновался. Как он и предполагал, им пришлось провести несколько часов в приемном отделении больницы МакКинли. Вернувшись после ленча — буррито [Буррито — блюдо мексиканской кухни, разновидность свернутых блинчиков с мясным фаршем, тертым сыром иди жареными бобами] с острым соусом из красного перца-чили, — они увидели, как полицейский на стоянке осматривает их автомобиль, проводя ладонью по дверям. От одного только вида этой процедуры Бэйкера охватил озноб. Он было собрался подойти к полицейскому, но тут же решил не делать этого. Они возвратились в комнату ожидания приемного отделения. Оттуда он позвонил дочери и предупредил, что они опаздывают; вообще-то, они могли не попасть в Финикс и до завтра.

And they waited. Finally, around four o'clock, when Baker went to the desk to inquire about the old man, the woman said, “Are you a relative?”

“No, but—”

“Then please wait over there. Doctor will be with you shortly.”

Они ждали. Наконец, где-то в четыре часа дня, Бэйкер подошел к столу регистратора и осведомился о старике.

— Вы его родственник? — вопросом на вопрос ответила женщина.

— Нет, но...

— Тогда, пожалуйста, подождите там. Доктор скоро к вам выйдет.

He went back and sat down, sighing. He got up again, walked over to the window, and looked at his car. The cop had gone, but now there was a fluttering tag under the windshield wiper. Baker drummed his fingers on the windowsill. These little towns, you get in trouble, anything could happen. And the longer he waited, the more his mind spun scenarios.

Он вернулся и с тяжелым вздохом сел на место. Потом снова встал, подошел к окну и посмотрел на свой автомобиль. Полицейский ушел, но теперь под дворником ветрового стекла торчал трепещущий на легком ветерке листочек. Бэйкер забарабанил пальцами по подоконнику. В этих маленьких городишках вы, что бы ни случилось, всегда вляпаетесь в неприятности. И чем дольше он ждал, тем больше в его мозгу возникало разнообразных сценариев.

The old guy was in a coma; they couldn't leave town until he woke up. The old guy died; they were charged with manslaughter. They weren't charged, but they had to appear at the inquest, in four days.

Старик впал в кому, и они не смогут покинуть город до тех пор, пока он не придет в себя. Старик умер, и теперь их обвинят в убийстве. Их не обвинят в убийстве, но они должны через четыре дня приехать на коронерское [Коронер — особый судебный следователь в Англии, США и ряде других стран, в обязанности которого входит расследование случаев насильственной или внезапной смерти] расследование.

When somebody finally came to talk to them, it wasn't the petite doctor, it was the cop. He was a young policeman in his twenties, in a neatly pressed uniform. He had long hair, and his nametag said JAMES WAUNEKA. Baker wondered what kind of a name that was. Hopi or Navajo, probably.

Человек, появившийся наконец, чтобы поговорить с ними, был не миниатюрной женщиной-доктором, а полицейским. Это был длинноволосый юноша двадцати с небольшим лет в аккуратно отглаженной униформе. Приколотая на груди карточка сообщала, что его зовут Джеймс Уонека. «Откуда такая фамилия? — мельком подумал Бэйкер. — Вероятно, навахо или хопи».

“Mr. and Mrs. Baker?” Wauneka was very polite, introduced himself. “I've just been with the doctor. She's finished her examination, and the MRI results are back. There's absolutely no evidence he was struck by a car. And I looked at your car myself. No sign of any impact. I think you may have hit a pothole and just thought you hit him. Road's pretty bad out there.”

Baker glared at his wife, who refused to meet his eye. Liz said, “Is he going to be all right?”

— Мистер и миссис Бэйкер? — Уонека держался чрезвычайно вежливо и представился первым. — Я только что разговаривал с доктором. Она закончила обследование и получила результаты магниторезонансной томограммы. Нет абсолютно никаких признаков того, что этот человек был сбит автомобилем. Я лично осмотрел ваш автомобиль. На нем тоже никаких признаков удара. Я считаю, что вы скорее всего попали колесом в выбоину и решили, что задели человека. Дороги там никудышные.

Бэйкер прожег взглядом жену, которая отвела глаза.

— Но с ним все обойдется? — спросила Лиз.

“Looks like it, yes.”

“Then we can go?” Baker said.

— Похоже, что да.

— Значит, мы можем ехать? — напористо осведомился Бэйкер.

“Honey,” Liz said, “don't you want to give him that thing you found?”

“Oh, yes.” Baker brought out the little ceramic square. “I found this, near where he was.”

— Дорогой, — напомнила Лиз, — разве ты не хочешь отдать эту штуку, которую нашел там?

— Ну конечно. — Бэйкер протянул керамический квадратик. — Я нашел это рядом с тем местом, где он нам попался.

The cop turned the ceramic over in his hands. “ITC,” he said, reading the stamp on the side. “Where exactly did you find this?”

“About thirty yards from the road. I thought he might have been in a car that went off the road, so I checked. But there was no car.”

“Anything else?”

Полицейский повертел квадратик в руках.

— Эм-Тэ-Ка, — прочел он вслух буквы, оттиснутые на обороте. — Скажите, пожалуйста, поточнее, где вы нашли это.

— Примерно в тридцати ярдах от дороги. Я решил, что он мог приехать в автомобиле, который свалился с дороги, и проверил. Но там не было никакого автомобиля.

— Видели что-нибудь еще?

“No. That's all.”

“Well, thanks,” Wauneka said, slipping the ceramic in his pocket. And then he paused. “Oh, I almost forgot.” He took a piece of paper out of his pocket and unfolded it carefully. “We found this in his clothing. I wondered if you had ever seen it.”

— Нет. Это все.

— Хорошо, благодарю вас, — сказал Уонека, засунув находку в карман. — О, чуть не забыл, — продолжил он после секундной паузы, вытаскивая из кармана клочок бумаги и тщательно расправляя его. — Мы нашли это в кармане потерпевшего. Я подумал, может быть, вы уже видели это?

Baker glanced at the paper: a bunch of dots arranged in grids. “No,” he said. “I've never seen it before.”

“You didn't give it to him?”

“No.”

“Any idea what it might be?”

Бэйкер взглянул на листок: точки, разбросанные не то""а координатной сетке, не то между какими-то контурами.

— Нет, — твердо сказал он. — Я никогда этого не видел.

— Вы не давали это ему?

— Нет.

— У вас нет соображений, что бы это могло значить?

“No,” Baker said. “No idea at all.”

“Well, I think I do,” his wife said.

— Нет, — отрезал Бэйкер. — Ничего не приходит в голову.

— А мне кажется, я знаю, — вмешалась его жена.

“You do?” the cop said.

“Yes,” she said. “Do you mind if I, uh...” And she took the paper from the policeman.

— Вы? — Полицейский не смог скрыть удивления.

— Да, — подтвердила она. — Вы не возражаете, если я... — Она взяла бумагу из рук полицейского.

Baker sighed. Now Liz was being the architect, squinting at the paper judiciously, turning it this way and that, looking at the dots upside down and sideways. Baker knew why. She was trying to distract attention from the fact that she had been wrong, that his car had hit a pothole, after all, and that they had wasted a whole day here. She was trying to justify a waste of time, to somehow give it importance.

Бэйкер вздохнул. Теперь Лиз превратилась в архитектора и, склонив голову, вдумчиво рассматривала бумажку, поворачивая ее то так, то этак, глядя на точки то сверху, то с боку. Бэйкер понимал, почему она это делает. Она пытается отвлечь внимание от того факта, что была не права, что их автомобиль просто попал в выбоину, а в результате они впустую потратили здесь целый день. Она старается оправдать затрату времени, придав хоть какую-то важность этому клочку бумаги.

“Yes,” she said finally, “I know what it is. It's a church.”

Baker looked at the dots on the paper. He said, “That's a church?”

— Да, — объявила она наконец, — я знаю, что это такое. Это церковь.

Бэйкер уставился на точки.

— Это — церковь? — переспросил он с ноткой недоверия.

“Well, the floor plan for one,” she said. “See? Here's the long axis of the cross, the nave... See? It's definitely a church, Dan. And the rest of this image, the squares within squares, all rectilinear, it looks like... you know, this might be a monastery.”

The cop said, “A monastery?”

— Конечно же, это план церкви, — уверенно ответила Лиз — Вот, смотрите, крестообразные оси, неф... Видите? Дэн, вне всякого сомнения, это церковь. И остальная часть плана, эти квадраты в квадратах, прямолинейные очертания... это напоминает... знаешь, это напоминает монастырь.

— Монастырь? — удивился в свою очередь полицейский.

“I think so,” she said. “And what about the label at the bottom: `mon. ste. mere. ' Isn't `mon' an abbreviation for monastery? I bet it is. I'm telling you, I think this is a monastery.” She handed the picture back to the cop.

— Я в этом уверена, — подтвердила Лиз. — А что касается подписи внизу: «мон... ste... mere», то разве не похоже это на не полностью написанное слово «монастырь». Я готова биться об заклад. Заявляю вам: я считаю это схематическим планом монастыря.

Она вернула листок полицейскому.

Pointedly, Baker looked at his watch. “We really should be going.”

Бэйкер многозначительно посмотрел на часы.

— Нам, пожалуй, пора ехать.

“Of course,” Wauneka said, taking the hint. He shook hands with them. “Thanks for all your help. Sorry for the delay. Have a pleasant trip.”

— Ну конечно, — согласился Уонека, поняв этот прозрачный намек. Он обменялся рукопожатием с четой Бэйкер. — Благодарю за оказанную вами помощь. Простите, что пришлось задержать вас. Счастливого пути.

Baker put his arm firmly around his wife's waist and led her out into the afternoon sunlight. It was cooler now; hot-air balloons were rising to the east. Gallup was a center for hot-air ballooning. He went to the car. The fluttering tag on the windshield was for a sale of turquoise jewelry at a local store. He pulled it from behind the wiper, crumpled it, and got behind the wheel. His wife was sitting with her arms crossed over her chest, staring forward. He started the engine.

Бэйкер обхватил жену за талию и вывел ее из здания на залитую предвечерним солнцем улицу. Уже было не так жарко, как днем; на востоке в небе висели надутые горячим воздухом шары. Галлап был центром теплового воздухоплавания. Он направился к автомобилю. Листочек на ветровом стекле оказался рекламой бирюзовых украшений из местного магазина. Он выдернул его из-под дворника, смял и бросил под колеса. Его жена сидела, обхватив себя руками, и смотрела прямо вперед Он запустил мотор.

She said, “Okay. I'm sorry.” Her tone was grumpy, but Baker knew it was all he would get.

He leaned over and kissed her cheek. “No,” he said. “You did the right thing. We saved the old guy's life.”

— Ладно. Я сожалею, — сказала она, голос был сварливым, но Бэйкер знал, что иного признания не правоты он от нее не дождется.

Он наклонился и поцеловал жену в щеку.

— Нет. Ты сделала все правильно. Мы спасли жизнь этому старикану.

His wife smiled.

He drove out of the parking lot, and headed for the highway.

Его жена улыбнулась.

Он вывел машину со стоянки и поехал к шоссе.

Темы:

1 Учебные сайты

2 Учебники (русск.)